Об основных фигурах так называемого второго русского авангарда рассказывает Любовь Агафонова, основатель галереи «Веллум»
Фото
vellum
Любовь АгафоноваИстория искусства
Культуролог, публицист, коллекционер русского искусства, основатель и идейный вдохновитель художественной галереи «Веллум», почетный академик РАХ
Сайт эксперта
Второй авангард был прямым потомком первого, хотя иногда не осознавал этого. Но сокровища авангарда первой волны накапливались людьми, искренне верящими в свои идеалы и готовыми на любые риски ради них. Конфликт академистов и авангардистов был продиктован необходимостью найти дорогу в прекрасный новый мир, не считаясь с угрозой уничтожения утвердившихся традиций и идеалов.
К середине ХХ века вместе с надеждами после великой Победы в умах ищущих людей назрел специфический кризис — кризис идей. появилась в необходимость в новой теории. Но, собранные в академиях, мыслители превращались в машину выхолащивания живой мысли, а Союз художников — в закоснелый механизм насаждения стереотипно истолкованного соцреализма.
Дмитрий Краснопевцев. «Трубка, спички, бутыль, стакан». Конец 1950-х. Картон, масло.32,5х34,5. Коллекция Дениса Химиляйне.
Фото
vellum
Любой новатор, любой авангардист — это в первую очередь художник, в котором зреет бунт против догм., любое новаторство, любой авангард, проповедовал новые концепции и формы. Во время фестиваля молодежи и студентов 1957 году молодые советские художники познакомились с работами европейских абстракционистов, а в 1959 году на американской выставке в «Сокольниках», где Яковлев и Зверев увидели абстракции Поллока и Ротко — учителями которых были русские гении авангарда начала ХХ века — авангард вернулся в «родную гавань».
Владимир Яковлев. «Цветок в вазе»? 1973. Бумага, гуашь. 69х49.
Фото
vellum
Зверев, увидев экспрессивные капли Поллока с криком: «Я тоже так могу!», бросился в пучину великого искусства. Художники-шестидесятники, продолжая художественные традиции начала ХХ века, которые были прерваны в тридцатые соцреализмом, оттолкнулись от стены авангарда начала ХХ века и создали свое новое, хорошо забытое старое.
Анатолий Тимофеевич Зверев — артист (от англ. аrtist) от искусства и самый настоящий позер. Представляемый как пьяница, дебошир и провокатор, который любыми подручными средствами создавал свои нетленные произведения. Начинал с оммажей на Василия Кандинского и Любовь Попову — яркие абстракции, но прославился женскими непревзойденными портретами, в которых экспрессивность и грубость питалась поэтикой серебряного века.
Анатолий Зверев. «Портрет голубоглазой блондинки», 1979. Картон, масло, процарапывание. 61х44, частная коллекция.
Фото
vellum
Анатолий Зверев. «Полнолуние», 1959. Бумага, масло. Коллекцияj Любови Агафоновой.
Фото
vellum
Близкий друг и сообщник Зверева в философских диалогах и загулах метафизик Дмитрий Плавинский абсолютно равноценно себя ощущал как в православной средневековой и деревенской, так и в мусульманской и языческой культурах. Мог прекрасно цитировать египетские иероглифы или математические формулы, в которых он разбирался.
Плавинский считал себя визионером и мог увидеть некое явление и процитировать его в своем произведении. Свой творческий метод художник называл «структурным символизмом». Главными темами его творчества были расцвет и гибель цивилизаций, время и судьбы людей, древние мифологии. Он работал в разных техниках, порой используя самые неожиданные материалы: песок, крупу, акриловые пасты.
Дмитрий Плавинский. «Маргелан. Капитель», 1967. Бумага, смешанная техника. 69х45,2. Частная коллекция.
Фото
vellum
